Откуда берётся шило: почему некоторым людям не живётся спокойно

Что заставляет людей прыгать с парашютом, напиваться до беспамятного состояния или путешествовать автостопом, не боясь садиться в машину к абсолютно незнакомому человеку? Почему в то же самое время другие боятся даже американских горок?

Может быть, существуют какие-то особенные гены, отвечающие за шило в мягком месте? Или есть что-то в нашем мозгу, что активирует режим сорвиголовы? А может быть, степень привлекательности опасных ситуаций зависит от того, насколько сильно нас опекали родители?

Неважно, что именно вас привлекает: экстремальные виды спорта, вождение на высокой скорости или употребление наркотиков. Причины такого поведения — это одновременно поиск свежих ощущений и любовь к риску. Психологи называют это явление «жаждой новизны».

Люди, которым свойственна данная характеристика, часто довольно импульсивны. Обычные развлечения им быстро наскучивают, а новые ощущения активно стимулируют центры удовольствия в мозгу.

Всё дело в дофамине

Нейромедиатор дофамин часто описывают как гормон удовольствия. Дофамин вырабатывается в среднем мозге и воздействует на те участки мозга, которые отвечают за контроль действий, познавательной деятельности и так называемую систему поощрения. Как показывают исследования, выработку этого гормона провоцируют действия, которые воспринимаются человеком как положительные: принятие пищи, секс или употребление наркотиков (а для кого-то, вероятно, и прослушивание рок-н-ролла).

При исследовании, в ходе которого пациенты с болезнью Паркинсона принимали лекарства, стимулирующие выработку дофамина, 17% испытуемых продемонстрировали неожиданные результаты. У них появилась тяга к азартным играм, склонность к перееданию и шопоголизму, а также повысилась сексуальная активность.

Лабораторные тесты также показали, что пациентов стала больше интересовать деятельность, связанная с риском для жизни. Их охватила жажда новых ощущений. По всей видимости, это свидетельствует о том, что выработка большого количества дофамина заставляет нас искать более экстремальные развлечения.

Согласно исследованиям, ожидание чего-то приятного связано с активной выработкой дофамина в мозгу, а ожидание неприятного снижает его выработку. И то, и другое побуждает нас принимать участие в деятельности, связанной с риском для жизни.

Когда мы совершаем прыжок с парашютом или катаемся на американских горках, мы ожидаем награды в виде позитивного опыта — радостного возбуждения. Но прыжки с парашютом также могут быть связаны со стремлением избежать негативного опыта (в данном случае — смерти). Когда вы совершите прыжок, вы почувствуете, что опасность обошла вас стороной, от чего также испытаете необыкновенное наслаждение.

Вероятность получения позитивного опыта близка к 100% при каждом из этих развлечений, а вероятность смерти при катании на американских горках стремится к нулю. Шансы неудачного прыжка с парашютом гораздо выше. Соответственно, чем больше риск, тем больше удовольствия вы получаете.

Многие исследования показывают, что люди с повышенным количеством дофаминовых рецепторов определённого типа в большей степени испытывают жажду новых ощущений. Связанные с этими рецепторами гены также отвечают за реакцию мозга на неожиданные рискованные ситуации. Эти гены делают такие ситуации более привлекательными для нас.

Однако воспитание также оказывает большое влияние на наше восприятие рисков. Кроме того, подростки чаще склонны к поиску экстремальных ощущений. Дело в том, что их мозг всё ещё развивается и, ко всему прочему, они в большей степени подвержены давлению со стороны окружающих их ровесников.

Кроме социального давления, на наше решение заняться какой-либо деятельностью, связанной с риском, влияют стрессовые факторы и наличие депрессии.

Почему любовь к риску проявляется не во всём

Но если всё дело в генах, то почему мы так непоследовательны в своём поведении? Например, на выходных мы можем прыгать с тарзанки, а в понедельник — оформлять туристическую страховку.

Подобное поведение можно объяснить с помощью такого психологического термина, как фрейминг. Важно то, с какой стороны нам представляется ситуация, какова вероятность её положительного или отрицательного исхода. Что касается позитивных ситуаций, если выигрыш маловероятен, но ожидаемая награда очень велика, мы охотно соглашаемся на риск проигрыша: например, покупаем лотерейный билет.

В случае маловероятных негативных ситуаций, последствия которых, однако, могут оказаться очень печальными, мы скорее предпочтём обезопасить себя. К примеру, чтобы, если вы заболеете во время путешествия, вам не пришлось выплачивать огромные суммы за лечение, вы, скорее всего, воспользуетесь возможностью туристического страхования.

Если вероятность негативного исхода крайне высока, то многие из нас откажутся от риска. Но не те люди, которые ищут новых ощущений. Они будут использовать экстремальные ситуации для получения позитивных эмоций.

Любовь к риску можно взять под контроль. Эксперименты с крысами показали, что в случае повторяющегося негативного исхода (когда крыс переставали кормить или они подвергались разрядам тока) ситуации, связанные с риском, начинают терять свою привлекательность. Одной ночи, проведённой на станции скорой помощи, часто бывает достаточно для того, чтобы злоупотребляющие алкоголем люди пересмотрели своё поведение.

Последние исследования также показывают, что новые условия и неожиданные ситуации повышают нашу склонность принимать рискованные решения. Именно поэтому мы чаще всего соглашаемся на экстремальные развлечения, когда наслаждаемся отпуском в незнакомой стране.

Но если вы любите рисковать, это не обязательно должно свидетельствовать о каких-то негативных тенденциях. Миру одинаково нужны люди, которых не пугают опасности, и люди, избегающие рисков. Кто-то должен раздвигать границы возможного. Так люди осваивают космос или тушат страшные пожары. А кто-то должен формулировать правила и законы и обеспечивать их соблюдение, чтобы наше общество могло нормально функционировать.