4 мифических персонажа, которые имеют реальные прототипы

1. Вампир

В современной культуре эти существа обычно выглядят довольно привлекательными — например, как слащавый Эдвард из «Сумерек» или обольстительный Влад Дракула из «Ван Хельсинга». Но в традиционном европейском фольклоре вампиры, или, как их ещё зовут, упыри или стригои, — куда более неприятные граждане. Это мертвецы, которые встают по ночам из могил и пьют кровь живых людей.

Способов справиться с упырём напридумывали великое множество: вбить осиновый кол в сердце (это неплохо работает и с теми агрессорами, которые вампирами не являются), окружить свою постель чесноком, мешающим вампиру учуять жертву, или насыпать маковых зёрен ему на могилу, чтобы он занялся их пересчитыванием вместо охоты.

Можно было бы сказать, что вампиры — просто выдумка неграмотных деревенщин из Восточной Европы. Но современные фольклористы и историки считают, что легенды о кровопийцах именно в том виде, в каком они до нас дошли, появились не просто так.

Cуществуют веские основания полагать, что ночными нападениями проголодавшихся мертвецов в Европе XVIII века стремились объяснить частые смерти от туберкулёза и прочих инфекционных болезней. Бледный и обескровленный чахоточный больной вполне смахивает на человека, из которого выпили почти всю кровь.

Кроме того, несовершенство медицины того времени периодически приводило к тому, что людей в состоянии летаргии, например больных каталепсией, хоронили заживо.

Если родственники страдавшего туберкулёзом решали, что причина плохого состояния больного не инфекция, а ночное нападение кровососа, то они запросто могли вскрыть свежую могилу от греха подальше, и обнаружить там тело в неестественном виде и странной позе. Этого было вполне достаточно, чтобы счесть подозрительного мертвеца упырём.

2. Ликантроп

Лучший заклятый друг вампира — оборотень, а иначе — волколак или ликантроп. Это человек, который был проклят или укушен другим таким же страдальцем. В полнолуние он превращается в волка и, потеряв способность себя контролировать, отправляется пожирать людей.

Наутро ликантроп приходит в себя, снова вернувшись в человеческий облик, и недоумённо спрашивает у немногочисленных выживших: «А кто это сделал?»

Иногда, кстати, в волка по собственному желанию превращались колдуны. Для этого всего‑то надо было воткнуть нож в пень и трижды совершить через него сальто — любой справится. Надоест быть чудовищем — повторите процедуру, чтобы вернуть свой естественный вид. Главное, чтобы никто нож не вынул, пока вы отсутствуете, иначе придётся остаться покрытым шерстью навсегда.

Способов исцелить оборотня в европейском фольклоре великое множество. Можно содрать с него шкуру (либо вылечит, либо убьёт) или перекрестить. Трижды ударить в лоб ножом (либо вылечит, либо… вы поняли), накормить хлебом или брызнуть в физиономию монстра три капли собственной крови. Или отобрать у него волчий хвост, который оборотень всегда носит у себя в кармане.

Историки предполагают, что образ человека‑волка появился в мифологии не просто так, а из‑за двух заболеваний. Первое — так называемая «клиническая ликантропия», психическое состояние, изредка наблюдаемое при шизофрении и других расстройствах.

Страдающий им человек в состоянии психоза подражает волкам или собакам — имитирует вой и рычание, бегает на четвереньках и пытается кусаться. Иногда больные воображают себя гиенами, кошками, лошадьми, тиграми, лягушками и даже пчёлами. Это куда экзотичнее, знаете ли, чем воображать себя банальным Наполеоном.

Второй феномен — гипертрихоз, то есть аномальный рост волос по всему телу, в том числе и на лице. Это заболевание может быть врождённым или являться следствием нарушений в эндокринной системе.

В Средневековье детей с такой патологией, скорее всего, быстро уничтожали как «отродья дьявола». Но выжившие и повзрослевшие люди вполне могли стать прообразами ликантропов.

3. Амазонки

Амазонки в греческой мифологии — племя женщин‑воинов, которые жили где‑то в Азии. Они отличались чрезвычайной свирепостью в бою и абсолютной беспощадностью и к окружающим, и к самим себе.

Когда у этих суровых девушек рождались дети, они убивали мальчиков, оставляя только дочерей. Кроме того, по свидетельству античного географа Страбона, амазонки выжигали себе правую грудь, чтобы пышные формы не мешали метать копьё и стрелять из лука.

Долгое время считалось, что амазонки — исключительно плод воображения греков, которым, видимо, нравилось фантазировать о мускулистых воинственных дамах.

Но современные исследователи с начала 1990‑х годов обнаружили порядка 150 захоронений сарматских женщин в южноуральских степях близ современного Казахстана. И по крайней мере у четверти из них были луки и другое оружие, а значит, они принимали участие в боях вместе с мужчинами.

Историки совместили эти находки с записями Геродота, который утверждал, что амазонки жили в Скифском государстве, и пришли к выводу, что прообразом дев‑воительниц стали женщины‑кочевницы.

Примечательно, что сарматки, даже будучи воительницами, обожали бисер и бусы — их мужья от них, впрочем, не отставали. А вот бронированных купальников, как в «Чудо‑женщине», они, видимо, не носили.

4. Синяя Борода

Это прозвище персонажа старой народной французской сказки, которую впервые записал Шарль Перро. Синяя Борода — богач, женившийся на молодой девушке. Он отправляется в командировку и оставляет жене ключи от замка, предупреждая, чтобы та не открывала маленькую каморку под лестницей.

Девица ослушивается и находит в помещении тела убитых Бородой предыдущих жён. Маньяк, вернувшись домой, мгновенно понимает, что жена раскрыла его тайну, и собирается расправиться с ней. Но беднягу спасают её братья, убивающие злодея.

Жиль де Монморанси‑Лаваль, барон де Ре, участвовал в Столетней войне и был одним из самых именитых сподвижников Жанны д’Арк. Однако потом малый ударился в эзотерику, стал заниматься колдовством, некромантией и алхимией, искать философский камень и эликсир вечной жизни. Ради этих сугубо научных целей де Ре якобы принёс в жертву Сатане порядка 150 несовершеннолетних.

Правда, при ближайшем рассмотрении оказывается, что Синяя Борода из де Ре так себе. Во‑первых, у него была только одна жена, Катрин де Туар, с которой он обращался уважительно. Во‑вторых, археологи не нашли в его замке Тиффоже никаких детских останков, вопреки показаниям недоброжелателей Жиля, клявшихся, что имение буквально ими завалено по самую крышу.

И, наконец, есть достоверные сведения, что барон умудрился задолжать церкви, и его имущество было под залогом. Скорее всего, де Ре просто оговорили церковники и вырвали из него признание в детоубийстве под пытками.

Настоящим же прообразом Синей Бороды, по всей видимости, был Кономор ап Тутвал, правитель Думнонии — государства на юге Британии, правивший в VI веке. Этот благородный господин отправил в лучший мир четырёх своих жён. Впрочем, делал он это не из садизма, а чтобы владения невест в наследство получить. Такой средневековый бизнес.

Наконец, в пятый раз Кономор женился на Трефине, дочери Вароха, графа Ванна. Девицу он благополучно зарезал в лесу, но её отец такой наглости не стерпел. С его подачи ап Тутвала отлучили от церкви, а затем и казнили.

А Трефину канонизировали как мученицу, которую почитали как в Англии, так и в Бретани. Со временем печальные подробности её недолгой супружеской жизни превратились в сказку о Синей Бороде.