Как похудеть, если уже перепробовали все средства, но ничего не получилось

В издательстве «Альпина Паблишер» вышла книга «Почему я не худею». Её написала Анастасия Томилова — гештальттерапевт и специалист в области психологии пищевого поведения и коррекции лишнего веса с двадцатилетним опытом практической работы.

Анастасия выделяет четыре типа пищевого поведения:

1. Когда еда для человека просто энергетический ресурс.
2. Когда еда — это поддержка в определённых обстоятельствах.
3. Когда еда — это наркотик, помогающий подавлять эмоции.
4. Когда еда — это воздух и прожить без неё даже полчаса невозможно.

С разрешения издательства мы публикуем отрывок о «профессионалах» — людях с третьим типом пищевого поведения.

Строгие диеты и пищевые срывы: замкнутый круг

«Профессионалы» — совершенно особый тип худеющих людей. Это не очень большая, но очень яркая группа. Они знают всё о похудении, всё пробовали, про всё читали, но... в минуты душевной боли они срываются снова и снова — и никогда не могут удержать результат диеты сколько‑нибудь длительное время.

Еда одновременно и лучший друг [...] , и главный враг, который соблазняет своей теплотой и нежностью, а потом оставляет тебя с чувством гадливости, липкой ненависти к себе, своему телу, к своим чувствам и к своей жизни в целом.

При этом рациональная составляющая работает только до того момента, когда появляется предательское желание съесть «одну маленькую конфетку». А уж если оно появилось, ум и знания довольно быстро капитулируют и мы отдаёмся в руки пищевого разврата: ведь еда даёт возможность расслабиться, отдохнуть от внутренней тревоги, напряжения и постоянного разочарования.

А то, что от еды толстеют, уходит на второй план. На первом — то, из‑за чего возникает это переедание. Когда нам хочется съесть булку, конфету, шоколадку, мы помним только о том, как приятно вкусно поесть: для нас это своего рода анестезия. Про лишний вес мы вспоминаем уже потом, объевшись до боли в животе.

Но не совсем правильно говорить только о переедании: ведь «профессионалы» в какой‑то момент действительно собираются с духом и садятся на диету. У каждого из них есть несколько историй успешного похудения. Их редко бывает больше пяти, но зато это триумфальные победы.

«Профессионалы» особенно любят строгие, даже суровые диеты — когда ты должен сильно поднапрячься, но зато получишь быстрый результат. Мы действительно напрягаемся, выдерживаем диету, сбрасываем ощутимое количество килограммов... В период интенсивного снижения веса нет человека счастливее.

Но, к сожалению, эти периоды длятся недолго. Порой «профессионал», пройдя девять кругов диетического ада, действительно сбрасывает килограммов 20–30. Какое‑то время мы мучительно стараемся удержать новый вес. Мы выбрасываем старую одежду, твёрдо веря, что «таки‑и‑и‑ми» больше никогда не станем. А потом, через полгода‑год, уже жалеем, что поторопились расстаться с прежним гардеробом. В новые платья или брюки мы уже не влезаем, а вес стремительно растёт.

Потому что жизнь всё равно идёт: помимо похудения, в ней масса разных событий. Истощённый организм и измученная психика рано или поздно начинают требовать еды и эмоциональной разрядки.

Эмоциональное напряжение от разлуки с единственным «утешителем», которое возникает за период диеты, в какой‑то момент должно найти разрядку. Разрядки требует тело: оно хочет есть. Разрядки хочет и психика: напряжение усиливается, даже если не ощущается или никак не выражается внешне.

Пищевой срыв — это естественное продолжение диеты. Для всех. (Исключения крайне редки — во всяком случае, в моей практике их не было.) Вопрос только в его степени — резким он будет или более сглаженным. Кому угодно после длительных ограничений в питании непременно захочется есть. А если еда — это ещё и главная поддержка, то срыв, скорее всего, произойдёт в одночасье.

Но особенность людей типа № 3 такова: сколько бы срывов у них ни происходило, они всегда уверены, что виновата только их «слабая воля». Ко всему прочему, у «профессионалов» очень низкая самооценка: они могут внешне выглядеть уверенными в себе (и даже самоуверенными), но в глубине души считают себя недостойными и гадкими.

Условно здоровый человек (типы № 1 и № 2) при переходе на диету чувствует, что ему голодно и неуютно, а выполнять все предписания крайне тяжело. Он подумает: дурацкая диета, на ней вообще не наешься, ну её совсем! Не таковы «профессионалы»: в любом срыве винят только себя: «Это я тряпка. Я была такая красивая, пока держалась. Взяла и всё изгадила...»

И человек третьего типа находит лучшее, как ему кажется, решение: сесть на какую‑нибудь другую диету (или даже на ту же самую). Он готовится к этому, но, как и при любой зависимости, разлука с лучшим другом и утешителем часто отмечается «отвальной» вечеринкой: «Завтра на диету, а сегодня наемся до отвала».

Для «профессионалов» характерно то, что в быту называется замкнутым кругом. Когда человек обнаруживает, что его фигура круглее, чем ему хотелось бы, он садится на диету. Потом происходит срыв.

Человек, который в момент срыва решил, что плох он сам, а не диета, начинает ходить по кругу. В глубине души он уверен, что если как следует постараться, то всё получится. Даже если это «всё» абсурдно и разрушительно по своей сути. А диеты именно таковы.

«Мне нужна новая диета, я смогу на ней похудеть». Эти мысли заполняют всё свободное время «профессионала». Следует отметить важный момент. Самооценка у него, как уже говорилось выше, достаточно низкая, и похудение становится для него принципиально важной целью: у него есть чувство, что именно это позволит ему почувствовать себя по‑настоящему «хорошим», «правильным», «желанным» и т. д.

Похудение становится своего рода хобби, которым люди прикрывают массу других жизненных сложностей. Всё остальное становится вторичным. Главное — похудеть.

Есть у меня клиентка Лиза, у которой в жизни всё благополучно, но есть пищевая зависимость. Спрашивая, как дела, я всякий раз слышу в ответ: «Всё плохо, на выходных опять обожралась». И она действительно верит, что «всё плохо»; так это чувствует; так воспринимает. А уж если Лиза поправилась, то у неё «всё просто ужасно».

С точки зрения эмоций проблемы талии и бёдер затмевают многие другие вещи. Если тут же спросить Лизу, как дела дома или на работе, то оказывается, что всё хорошо. Она даже не замечает, что эта мысль — «я переела и опять поправилась» — перечеркивает для неё всё хорошее в жизни.

Такой дисбаланс во многом связан с тем, что главная проблема третьего типа — глубинная и неочевидная, причём не только для других, но и для самих «профессионалов». Эта проблема — отношения с людьми.

Жизнь в обществе для людей типа № 3 сопряжена с постоянным, неизменным страхом отвержения или внешней агрессии, а главное — с ощущением отсутствия контроля над тем, что их окружает. Ведь поведение другого человека и его чувства не поддаются контролю. А при отсутствии такого контроля возникает тревога. У «профессионалов» часто есть детский опыт отвержения, игнорирования окружающими, завышенных ожиданий и обесценивания, опыт бессилия и эмоциональных драм.

По причине того, что отношения с людьми — вещь крайне важная, но сложная и непредсказуемая, фокус смещается на мысли о лишнем весе. Здесь тоже далеко не всё поддаётся контролю, зато есть хотя бы иллюзия такого контроля — или надежда его обрести. Так лишний вес становится подменной темой: «Не хочу разбираться со своей жизнью! Нужно разобраться с лишним весом, и тогда жизнь сама собой наладится».

Очень важно понимать, что смещение баланса в сторону стройности как цели происходит никак не от скудоумия. Третий тип — это, как правило, умные, способные, успешные люди, прекрасные специалисты, хорошие родители и партнёры. Этот перекос — результат нехватки любви, что в детстве воспринимается как опасность и превращает жизнь в вечную борьбу за совершенство. В «профессионалах» живёт детская вера: как только мы станем хорошими (то есть стройными), у нас всё будет хорошо. Что именно должно стать «хорошо», даже не осознаётся — это просто некое ожидание чуда.

С одной стороны, вкусную пищу очень‑очень хочется съесть, она очень нужна, человек испытывает по отношению к ней буквально страсть. С другой стороны, после неё он начинает чувствовать себя ужасно: «Я опять обожрался», «Я снова поправлюсь», «Я тряпка» и т. д. Это выглядит точь‑в‑точь как поведение пациента с классической зависимостью: здесь и сейчас еда — это жизненная необходимость, но после неё становится плохо (физически и, главное, морально), жизнь кажется ужасной. Следовательно, еда — это плохо.

Но, к счастью, именно ум и желание все‑таки решить проблему приводят этих внешне успешных, но внутренне таких ранимых и неуверенных взрослых к психологу.

Чёрно‑белая жизнь

Люди третьего типа довольно категоричны и эмоциональны. Если тело стройное, то оно прекрасное; если полнеет, то быстро становится отвратительным, ужасным, ненавистным: «При весе 60 кило я прекрасна, — говорит Олеся. — А когда начинаю весить, допустим, 63, то всё: я самая страшная на свете, всё плохо». Даже притом что «всё» на самом деле может быть и хорошо, настроение такого человека, его общее состояние начинают очень сильно зависеть от цифры, которую он видит на весах.

Перфекционизм и чёрно‑белые суждения очень характерны для людей этого типа. К другим людям они относятся куда добрее, могут и утешить, и поддержать, когда это необходимо. Но себя они готовы буквально уничтожить за малейший промах или сбой в питании.

Налицо любопытный парадокс. Если вес никак не хочет снижаться, то представитель типа № 3 может пойти и переесть «с горя». Казалось бы, железная логика достижения цели требует вести себя иначе. Вы предпринимаете некие действия для снижения веса. Вес не снижается. Вы продолжаете прежнюю стратегию в надежде на то, что уже завтра добьётесь цели. Если добиться цели не получается — ищете другую стратегию.

Но в нашем случае мы видим довольно резкую смену настроений: «Не получается похудеть? Да гори всё это синим пламенем! Пошли все они к чёрту! Пойду поем».

Кто такие «все они»? Это, в общем, абстрактные фигуры — те внутренние голоса, которые требуют от «профессионала» стройности. Но в какой‑то момент он посылает эти голоса в известном направлении.

Из‑за неизменно большой цифры на весах им становится так грустно, так нестерпимо обидно, что только еда может поддержать их в этот драматический момент. Ведь другие люди не смогут понять, не захотят понять!

Пищевое поведение представителей типа № 3 уже довольно сильно разрушено. «Профессионалам» действительно сложно выдержать ограничения в еде или вовремя остановиться, когда они уже наелись. Сложно им и быть разборчивыми в пище: для них в этот момент она уже делится на «вредную» и «полезную». Полезная пища — та, которую нужно есть, а вредная — та, которую хочется. Так люди третьего типа и мечутся между «вредным» и «полезным». Полезная еда часто невкусная, но у них есть стойкое убеждение, что страдания нужны для того, чтобы иметь стройную фигуру.

Почему «профессионалы» не справляются?

[...] Ко мне «профессионалы» обращаются тогда, когда чувствуют бессилие. После серии диет и ограничений в питании они как будто теряют способность «взять себя в руки» и сесть на диету. Эти люди рано или поздно ощущают, что не справляются с лишним весом, не могут выдержать никакую диету — и уж тем более «поехать на голод». Такое «наследство» строгих диет они и несут ко мне... с просьбой вернуть им возможность сидеть на диетах. Конечно, я этого не могу.

Пациент исчерпал этот лимит организма. [...] Как только впереди маячит диета, как только падает сахар в крови, как только человек начинает раздумывать о пищевых ограничениях, тело принимается протестовать, требовать еды и уже не позволяет следовать строгой диете. А раньше позволяло!

Тогда‑то «профессионалы» и приходят к психологу. Ведь они всё ещё думают, что дело в их слабоволии: «Когда‑то у меня получалось выдерживать диеты, а сейчас не получается. Значит, я тряпка». Я объясняю клиенту, что психолог не может помочь «перестать быть тряпкой», рассказываю о нейрофизиологических факторах пищевого поведения, и мы выстраиваем план работы: восстанавливаем пищевое поведение и исследуем психологические механизмы, которые и привели организм и психику в такое состояние.

Как формируется зависимость

Психологическая зависимость от еды существует. Но это довольно сложный вопрос. Например, в Международной классификации болезней 10‑го пересмотра была включена группа диагнозов «расстройства приёма пищи» (в более широкой категории — «Поведенческие синдромы, связанные с физиологическими нарушениями и физическими факторами») и самые разнообразные зависимости, но диагноза «пищевая зависимость» нет. Почему? Потому что биологически мы все так или иначе зависим от еды.

Официального диагноза «психологическая зависимость от еды» на сегодня не существует. Но, думаю, каждый из нас ясно и чётко представляет себе, что это такое.

Зависимость основывается на том, что и сама еда (пищевые продукты), и процесс еды с последующим чувством насыщения улучшают психологическое состояние человека. При этом еда нужна не столько для получения удовольствия, сколько для снятия общего психического напряжения. Таким образом, человек ест, чтобы психологически чувствовать себя лучше, иначе его охватывают напряжение, тревога, страх. Эти чувства могут и не осознаваться, но они всегда существуют — и становятся одной из причин такого поведения.

Другая причина — неумение справляться со своими чувствами и переживаниями. «Хроническая борьба с лишним весом» прикрывает все остальные проблемы, как будто их и нет. Без мыслей о питании и лишнем весе человеку тревожно. Увлечённость ими позволяет не замечать сложностей в отношениях с близкими, смириться с невозможностью ощутить настоящее доверие, забыть страх быть отвергнутым.

Говоря о том, что такое зависимость, нужно вспомнить, что мы называем зависимостью и за счёт чего она формируется. Я буду иногда обращаться к главе 5, чтобы показать разницу между вторым типом и третьим. У «теоретиков» эмоциональное «заедание» окрашено удовольствием. Скажем, у человека плохое настроение. Он съел кусок торта — настроение улучшилось. Это приятно. И следовательно, еда улучшает состояние. Она нужна только для улучшения состояния, которое вызвано причинами, никак не связанными с едой.

Однако, если речь идёт о зависимости, налицо ситуация, которая внешне похожа, но имеет очень сильное, принципиальное отличие от предыдущей. Человек взаимодействует с объектом зависимости для того, чтобы ему не становилось хуже. Таким образом, связь с едой при пищевой зависимости настолько сильна, что без переедания человек чувствует себя плохо. Если не переедать, то можно нечаянно задуматься о тех жизненных сложностях, от которых хочется убежать. А это совершенно невыносимо.

Своим клиентам, относящимся к типу № 3, я предлагаю ряд упражнений, которые довольно быстро помогают овладеть нужными в сфере питания навыками [...] . Мы добиваемся нужного результата — то есть переедание уходит. Однако недолгая радость сменяется тревогой, недоверием: «Неужели всё так просто? Я больше не хочу съесть торт целиком. Да и вообще он слишком сладкий, жирный и невкусный».

Потом тревога усиливается:

• «Я начинаю задумываться о своих отношениях с мужем»;
• «Я стала замечать, что не испытываю особенного удовольствия от работы»;
• «Мама в разговоре опять взялась меня обесценивать, а я опять ничего ей не ответила».

Через некоторое время происходит пищевой срыв. Но уже не оттого, что человек на диете! Это мы исправили. Но, столкнувшись лицом к лицу со своими жизненными неурядицами, «профессионал» так пугается, что делает всё, чтобы вернуться к любимой проблеме. Типичная жалоба: «Я, конечно, больше не переедаю, но и не худею так быстро, как на диете. Решила несколько дней поголодать — ну и сорвалась, конечно. Ничего мне не помогает».

Базовое психологическое состояние человека, склонного к зависимостям, в целом характеризуется напряжением, тревогой, неуверенностью в себе, страхом отвержения. Зависимость становится средством для того, чтобы справляться с этими непростыми состояниями, отвлекаться от бурлящих внутри чувств переживаниями по поводу зависимости.

По сути, человек переедает, чтобы не чувствовать себя хуже. Ему нужна еда, чтобы закрыться от неприятного и непонятного. Периоды, когда ему хорошо на фоне обычного питания, крайне непродолжительны. Ещё раз отметим, что налицо кардинальная разница между пищевым поведением типа № 2 и типа № 3. В первом случае еда — удовольствие. А при зависимости еда помогает хотя бы прийти к нулевой сумме — чтобы обрести покой, чтобы не раздирали внутренние страхи и конфликты. Речи о хорошем состоянии не идёт, оно недостижимо, речь о терпимом состоянии.

И конечно, многое связано с психологическими травмами и тяжёлыми событиями, пережитыми в условиях нехватки поддержки и принятия окружающими.

Если у взрослого человека мы видим зависимость, то можем предположить, что его родители или близкие, которые его воспитывали, скорее всего, были недостаточно чутки к его потребностям и нуждам и обратная эмоциональная связь с ребёнком была очень слабой.

Иными словами, у родителей к таким детям много требований, но при этом у детей недостаточно ресурсов. Вернее, доступ к ресурсам ограничен. А главный ресурс для маленького ребёнка — любовь и внимание родителей. В нашем случае ребёнок получает внимание лишь после того, как выполнит требования.

«Ты должен быть хорошим, ты должен быть успешным, ты должен быть моей гордостью». И ребёнку кажется, что если он будет соответствовать этим требованиям, то получит поддержку и любовь, сможет ощутить спокойствие и безопасность. Но этого почти никогда не происходит — потому что «нет в мире совершенства», как написано в хорошей детской книжке. Потому что требования, которые диктуют ребёнку взрослые, связаны не с любовью. Они вызваны тем, что родители сами испытывают тревогу, напряжение, страх и просто не могут дать ребёнку ни спокойствия, ни безопасности.

Ребёнок в этом случае должен сам справляться со своими эмоциональными задачами — без малейшей поддержки. Поэтому он ищет, чем бы себя поддержать. Довольно часто именно еда оказывается самым доступным способом (в этой книге речь идёт о еде как объекте зависимости, но вполне вероятно возникновение и других форм зависимости).

В дальнейшем, как правило, он начинает набирать вес — и у взрослых возникает ещё одно требование. Они совсем не рады тому, что ребёнок «растолстел», поэтому, с их точки зрения, он должен похудеть. Почему я говорю про взрослых и детей? Потому что, как правило, эта проблема лишь проявляется в младшем школьном возрасте (или в подростковом). А закладывается она в раннем детстве.

Итак, от склонного к полноте ребёнка требуют похудеть. Вместе с тем еда остаётся для него одним из немногих доступных способов самопомощи. Здесь и кроется причина конфликта. С одной стороны, еда — то, что утешает, а с другой — то, что разрушает. Формируется классическая картина зависимости: да, я могу получать от этого удовольствие, но оно обходится слишком дорого.

Очень часто у людей с подобной привязанностью к еде в семье есть и другие зависимые. Например, отец страдает от алкогольной зависимости. Помимо прочего, это означает, что в семье не умеют справляться с напряжением и родители не способны перенести ни собственные эмоции, ни выражение чувств ребёнком.

Таким образом, если у детей в такой семье возникает та или иная эмоциональная реакция, то у них, как и у взрослых, очень мало ресурсов, чтобы с ней справиться. Более того, они склонны игнорировать то, что чувствуют. В результате напряжение копится и рано или поздно прорывается аффектом, эмоциональным взрывом.

Конфеты лучше людей?

Только что родившийся человек совершенно беспомощен. Лишь другие люди могут его защитить и о нём позаботиться. Поэтому мы с самого рождения заинтересованы в хороших отношениях с окружающими. Более того, наличие таких отношений — залог выживания. Нам на природном, биологическом уровне нужен рядом кто‑то близкий.

Если всё хорошо, то привязанность обеспечивает ощущение безопасности.

Это базовая потребность, которая присутствует у каждого из нас.

В идеале человек в первый год жизни обретает базовое доверие к миру. Но в реальности всё, увы, сложнее. Люди далеко не всегда получают то, что им нужно. Многие из тех, кто во взрослом возрасте сталкивается с психологическими проблемами, в детстве были лишены или почти лишены этого опыта — спокойствия и безопасности. А когда нет спокойствия, человеку остаётся тревога.

Потребность в другом человеке, повторюсь, базовая. Но если мы не получаем того, что нам нужно, то привыкаем чувствовать тревогу рядом с другими людьми. Когда строгая мама может в любой момент оставить нас в одиночестве, то общение с мамой — а затем и с любым человеком — будет вызывать тревогу.

Так и формируются сложности в отношениях. Но вместе с тем остаётся потребность в безопасности и спокойствии: человек стремится её удовлетворить любой ценой. Если не удаётся добиться этого от близкого человека, то закономерно появляется замена — объект зависимости.

Внутренние ресурсы человека (и, следовательно, самостоятельность, автономность) могут появиться только в том случае, если для них есть база — способность и возможность успокаиваться, оказавшись в безопасности. Если ребёнок привыкает, что мама рядом и не собирается его бросать, то уже к году у него формируется «внутренняя мама» и он относительно спокойно переживает её краткое отсутствие. А затем — и более долгое. Но если ему не хватает положительного опыта, то постоянная тревога заставляет его настаивать на присутствии мамы, добиваться его любыми способами. Возникает зависимость.

Именно она — легкодоступная, не ставящая, в отличие от взрослых, никаких условий, — превращается в объект надёжной привязанности. Оказывается, что обрести спокойствие благодаря еде легче, чем расслабиться рядом с близким человеком. Поэтому мы так часто идём со своей проблемой не к близкому человеку, а к объекту зависимости: направляемся к плите или к холодильнику, чтобы срочно перекусить. У нас уже есть соответствующий опыт; мы знаем, что это непременно подарит нам спокойствие. Пусть ненадолго, но зато наверняка.

А что же окружающие? У человека с так называемой ненадёжной привязанностью люди ассоциируются с болью, тревогой, страхом, хотя потребность в них никуда не девается. Она остаётся — но делает человека уязвимым. Либо его часто отвергали в детстве при попытках обратиться к близкому взрослому, либо родители уходили именно тогда, когда были особенно нужны. Так формируется недоверие к миру и людям, ожидание боли и предательства. Но, повторюсь, потребность в общении сохраняется.

Когда ребёнок растёт в атмосфере, где выражение чувств не приветствуется, то старается адаптироваться под тех, кто его воспитывает: учится подавлять и игнорировать свои эмоции.

Бывают по‑настоящему злые, агрессивные родители. Тогда ребёнок попросту боится проявлять себя и свои чувства и окружающие начинают для него ассоциироваться с опасностью. Если ребёнок бежит к родителям или другим взрослым со слезами или переживаниями, но всякий раз рискует попасть под горячую руку и столкнуться с отвержением, обесцениванием или даже физическим насилием, то о каком базовом доверии миру, о каком спокойствии может идти речь? Открытое выражение чувств в такой атмосфере опасно.

Заголовок этого раздела — «Конфеты лучше людей?» — не случаен: я имею в виду, что человек, который вырос в небезопасной обстановке, воспринимает людей как нечто неприятное и пугающее, поэтому идёт искать поддержку в чём‑то ещё. Поддерживающим объектом может становиться еда.

Еда позволяет физиологически расслабиться и, если можно так выразиться, полностью принимает нас. На фоне того, что за любое проявление эмоций нас могут осудить или пристыдить (то есть фактически попытаться уверить нас в том, что якобы с нами что‑то не так), еда приобретает огромное значение. Почему? Потому что еда в этом смысле — объект безопасный. От неё будет хорошо, и она ни в чём не станет нас обвинять.

Это механизм формирования зависимости. Когда мир и люди воспринимаются как опасные и не самые приятные, человек ощущает одиночество и нуждается в поддержке. В такой ситуации он будет искать то, что поможет справиться с этими сильными чувствами. И возможно, найдёт именно еду. Ни от сладкого, ни от переедания в целом человек, как ему кажется, не получает ничего плохого — только поддержку и своеобразное «принятие».

Последствия в виде лишних килограммов наступают не сразу. В детском возрасте, как правило, «здоровый жирок» мало кого волнует, так что поначалу еда — это просто бескорыстный помощник. Мысли о лишнем весе возникают уже потом. Но важно понимать, что у людей типа № 3 на бессознательном уровне нет такой проблемы, как лишний вес. Напротив, они получают разрядку и спокойствие. В неосознаваемых слоях психики еда всё равно зафиксирована в большей степени как способ поддержки.

Именно «профессионалы» нередко становятся клиентами пластических хирургов. Они не любят своё тело, поэтому убеждены, что якобы с ним «нужно что‑то сделать», чтобы оно стало другим. Поэтому же они выбирают самые строгие диеты, самые сложные процедуры (например, болезненный массаж), самые изнурительные тренировки. Человек ненавидит своё тело и отвергает его.

А что же лишний вес? Как правило, у представителей третьего типа он довольно заметный — от 20 до 30 килограммов. Ведь за периоды, когда любая диета неизменно заканчивается срывом, «профессионал» может достаточно быстро толстеть.

Что делать «профессионалам»?

Если вы констатировали, что у вас третий тип пищевого поведения, то, скорее всего, вы уже неоднократно набирали и сбрасывали вес. [...] Что же делать? Для начала необходимо осознать, что лишний вес — не главная ваша проблема. Главная проблема состоит в другом.

Вы не обращаете внимания на свои чувства и считаете, что для отдыха нужен какой‑то веский повод: усталость — для слабаков, думаете вы.

Вы можете возразить, что это не имеет никакого отношения к проблеме лишнего веса. Нет, это напрямую относится к причинам переедания и, следовательно, к лишнему весу. Более того, ключ к стройности — знание себя, внимание к себе и забота о себе.

Упражнения для самостоятельной работы

1. Вспомните историю своего лишнего веса. Напишите его «биографию». Когда вы впервые задумались о том, что у вас есть лишний вес (или узнали об этом)? Кто вам сказал, что нужно худеть?

2. После того как вы составили «биографию» лишнего веса, ответьте на несколько вопросов, которые помогут вам лучше в ней разобраться:

• Что вы хотели заслужить снижением веса?
• О чём вы мечтали, худея?
• Какие слова вы могли бы сказать той/тому, другой/другому себе, которая/который находится в самом начале бесконечного пути к похудению?

Ранее мы уже определили вашу основную проблему: вы игнорируете свои чувства и потребности, заставляя себя соответствовать определённому образу. Внутренний критик твердит, что вы добьётесь счастья, лишь добившись совершенства. Но было бы здорово, если бы вы сумели проявить внимание к себе настоящему (настоящей), увидеть свою ранимость и чувствительность. Постарайтесь разглядеть в этих качествах свою уникальность, а не называйте их слабостями.

3. С чем у вас ассоциируется лишний вес? Мысленно или на бумаге опишите два образа. Какая/какой вы, когда полнеете, и какая/какой — когда худеете?

Вы уже знаете, в чём состоит одна из главных сложностей вашего типа: еда одновременно и поддержка, и главный враг. Осознание этого принципиально важно для изменения ситуации.

Пока вы осознаёте только «враждебную» сторону еды: ведь она заставляет вас толстеть! Но сильные эмоции заставляют вас неосознанно обращаться к еде как к поддержке. Выполните ещё одно упражнение, чтобы добиться полного понимания ситуации.

4. Продолжите два высказывания. Подберите не менее десяти вариантов для каждого.

• Еда — моя поддержка, потому что...
• Еда — мой враг, потому что...

Что вы чувствуете сейчас? Вы понимаете, что еда многократно вас спасала и многократно же топила? Конечно, «топила» и «спасала» не столько еда, сколько ваши собственные представления о ней (то, каким значением вы её наделяли в тот или иной момент), но сути это не меняет.

Теперь, вспомнив всю историю своего похудения, вы наверняка понимаете, что проблема совсем не в том, что вы «неправильно» едите или «не так» себя ведёте. Проблема залегает куда глубже. Конечно, если ваше пищевое поведение относится к третьему типу, правильнее всего было бы посетить хорошего психотерапевта, чтобы понять, почему вы так много от себя требуете, а взамен даёте себе разве что дорогие вещи и вкусную еду. Понять, почему вы не доверяете людям и хотите всё контролировать, почему близкие отношения пугают вас или, напротив, захлёстывают с головой, лишают ощущения собственного «я».

Работы предстоит немало: еда лишь притупляет боль, которая живёт у вас внутри. Поэтому разбираться только в проблеме еды и пищевого поведения в отрыве от всего остального бессмысленно.

Но, разобравшись в психологических проблемах, вы освободите сферу питания от той непосильной нагрузки, которую вы на неё возложили.

А пока вы планируете поход к специалисту, попробуйте выполнить ещё одно длительное упражнение, которое поможет несколько изменить ситуацию с питанием и ещё глубже осознать, что дело не в еде.

5. Начните вести дневник эмоций. В течение дня замечайте и записывайте все чувства, которые вас посещают во время тех или иных событий. Старайтесь переживать эти чувства, ненадолго «задерживаться» в них. В дневнике помечайте, какие чувства особенно тяжело переживаются, а какие особенно сильно провоцируют желание поесть.

Ваша задача — увидеть и убедиться, что вы нечто большее, чем просто «инструмент для достижения целей». А для того чтобы разложить всё по полочкам, вам действительно нужен психотерапевт. Самостоятельно, без профессиональной помощи, разобраться в причинах переедания и устранить последствия детских психологических травм очень непросто.

Книга «Почему я не худею» пригодится тем, кто озабочен своим лишним весом и хочет наладить здоровые отношения с едой. Автор поможет разобраться в истинных причинах переедания и подскажет, что делать дальше.