23 июля 2018

Можно ли общаться с помощью эмодзи

Сложность в том, что в нашем понимании этих символов нет единой системы.

Популярность картинок, проникших в язык веб-общения, порой заставляет говорить о появлении новой графической системы знаков. Так ли это и что такое вообще эмодзи, Лайфхакер и N+1 решили узнать у лингвиста Максима Кронгауза.

Эмодзи — очень аморфное и неоднородное явление, в нём смешаны разные c семиотической точки зрения знаки и системы. Обычно этим словом обозначают пиктограммы, но это могут быть и языковые знаки, и смайлики — эмодзи функционируют очень по-разному.

Можно ли называть эмодзи некоей новой письменностью, сравнивать их с идеограммами — знаками, условно изображающими то или иное понятие? Мне кажется, нельзя. Эмодзи не превращаются в идеограммы, оставаясь на уровне пиктограмм — то есть того этапа развития письменных знаков, который предшествует идеограммам. Если идеограммы уже являются языковыми знаками, то пиктограммы — то, что в лингвистике принято называть предписьменностью.

Принципиальное отличие идеограмм заключается в том, что составленное из них сообщение читается единственным вербальным образом. Элементы идеографического письма — это по сути слова, языковые знаки.

Пиктограмма же — это картинка, которая может интерпретироваться разными способами. У Геродота есть известный рассказ о том, как персидский царь Дарий получил от скифов послание, состоявшее из лягушки, птицы, мыши и пяти стрел. Царю и его советникам пришлось крепко подумать, но они так и не пришли к единому мнению, что хотели сказать им скифы. У каждого из полученного ими предмета имелось своё символическое значение, но интерпретировать их можно было по-разному.

Приведу не очень корректную с лингвистической точки зрения аналогию. Пиктограмма — это как бы ещё не слово, а его корень. Его можно интерпретировать и как глагол, и как существительное, и как наречие. Вот так и пиктограмма — это идея, способная принимать разные словесные выражения. Например, если вы рисуете автобус, то это может значить и «автобус», и «ехать на автобусе», и ещё что-то, связанное с автобусом. Поэтому, когда мы имеем дело с предписьменностью, нельзя говорить, что перед нами текст. Это некий квазитекст, которому можно сопоставить разные тексты. Он не читается единым образом.

Эмодзи находятся на этом семиотическом уровне — уровне предписьменности. Это не язык, хотя бывают чёткие семиотические системы и вне языка, например дорожные знаки. А здесь мы имеем дело с огромным разнообразием, потому что пользователи интернета придумывают всё новые и новые эмодзи. Но всё это, скорее ради эстетики, не ради коммуникации.

Как историческая ступень, это, конечно, характерно для детей.

На мой взгляд, использование эмодзи — это откат в детство, если хотите, в детство человечества или просто в детство каждого из нас: люди вокруг вдруг начинают активно использовать картинки в тексте.

Я не уверен, что у эмодзи есть какая-то перспектива, в отличие от смайликов, которые уже заняли своё место.

В принципе, и эмодзи могли бы стать некоей семиотической системой, но в условиях спонтанно развивающегося интернета это очень непросто. Вот если бы некое мировое правительство село и решило: будем использовать эмодзи таким-то образом... Но этого не произойдёт. Хотя эмодзи сегодня встроены в кодовые таблицы, договориться о правилах их использования пока никто даже не пытается.

На этом фоне любопытно посмотреть на то, что произошло со смайликами. Мы видим, что они сегодня используются во всех культурах, присутствующих в интернете. Но в разных культурах их используют по-разному, в разных мессенджерах существуют разные наборы смайликов. То есть мы примерно понимаем, как ими пользоваться, однако скорее на уровне тенденций, чем норм или правил, о которых мы договорились. Унификация произошла, но коснулась буквально нескольких смайликов.

Мы понимаем, что значит улыбка, мы понимаем, что значит хмурое лицо, но гигантский набор из пятидесяти и больше смайликов практически не используется.

При этом смайлики, на мой взгляд, очень интересное коммуникативное явление, у которого в интернете есть свои нетривиальные функции. Отчасти смайлики выполняют роль знаков препинания, отчасти — мимики, интонации. Они интересным образом взаимодействуют с текстом: вытесняют точку, влезают по определённым правилам внутрь предложения, завершают его. Смайлики компенсируют строгость формальной письменной речи, придают ей эмоциональность речи устной. Поэтому можно сказать, что люди в них ещё не наигрались.

Вроде бы эмодзи отчасти поглотили смайлики — например, они вытесняют их в твитах, причём дело не в ограничении количества знаков. Но что будет с эмодзи дальше, пока непонятно. В значительной степени всё зависит от того, кто будет ими пользоваться, насколько эмодзи будут характеризовать автора сообщения. Сегодня смайлик почти никак не характеризует человека, и если он моложе определённого возраста, то для него это почти обязательный элемент письменной речи. А эмодзи — элемент необязательный, и человек, который использует эмодзи, тем самым дает понять, что принадлежит к определённой группе, это такая особая самохарактеристика с точки зрения коммуникации.

Поэтому, на мой взгляд, рано называть эмодзи неким важным достижением нашей культуры, рано говорить, что это устойчивый элемент письменной речи. Надо подождать ещё пять-десять лет.

Тут я мог бы влепить эмодзи с ёлкой, потому что пишу эти строки, сидя на даче, но чётких правил на этот счёт нет, поэтому я, пожалуй, воздержусь.