5 мысленных экспериментов, которые помогут проверить, насколько предвзяты ваши суждения

Джулия Галеф исследует когнитивные искажения с 2011 года и является специалистом по рациональному принятию решений. В издательстве «МИФ» вышла её книга «Мышление без слепых зон» — руководство о том, как справляться с предвзятостью мышления. Отрывок из главы «Как выявлять предубеждения» научит смотреть на свои суждения под разными углами, чтобы принимать взвешенные решения и не выдавать желаемое за действительное.

Проверка на двойные стандарты

Один молодой человек, назовём его Дэн, учился в школе с военным уклоном, где соотношение мальчиков и девочек было явно в пользу первых. В его параллели было 250 мальчиков и всего 30 девочек. Поскольку у девочек был большой выбор, они предпочитали красивых, спортивных или особенно обаятельных мальчиков. Дэн к числу таковых не относился. Он был застенчив и не слишком хорош собой, и драгоценного внимания девочек ему не доставалось совсем. Обиженный таким отсутствием интереса, Дэн пришёл к выводу, что все девочки — заносчивые стервы.

Но однажды Дэн провёл мысленный эксперимент, который помог ему взглянуть на дело по‑другому. Дэн спросил себя: «Могу ли я честно сказать, что, будь я девушкой, я бы вёл себя по‑другому?» Ответ был однозначный. «Конечно, в этом случае я бы встречался только с самыми привлекательными», — понял Дэн. Не то чтобы такая точка зрения помогла ему немедленно обзавестись подругой, но он стал спокойнее относиться к ситуации в школе, а позже, когда он немного повзрослел, ему стало легче общаться с женщинами.

«Может быть, я сужу других людей по меркам, которые не стал бы применять к самому себе?» Проверку на двойные стандарты можно проводить не только для отдельных людей, но и для групп. Наверняка вы сталкивались с самой распространённой его формой, когда сторонник одной политической партии говорит стороннику другой: «Хватит выгораживать своего кандидата! Если бы наш сделал то же самое, ты бы запел совсем по‑иному!»

Гораздо реже человек адресует подобный вопрос себе самому, но и такое случается. Меня очень впечатлило применение этого теста в интернет‑дискуссии в 2009 году. Речь шла о намерении демократов убрать лазейку в законах, благодаря которой одна из партий могла бесконечно саботировать принятие закона в сенате. Один из комментаторов, сторонник демократов, высказался против, мотивировав это так: «Я просто представил себе, как отреагировал бы, если бы услышал, что подобную тактику использовал [президент‑республиканец Джордж Буш] при обсуждении военного бюджета или чего‑нибудь в этом роде. Мне бы это совершенно не понравилось».

До сих пор мы рассматривали примеры, когда человек судит других людей или группы несправедливо строго. Но этот тест поможет выявить и противоположный случай применения двойных стандартов: когда человек судит себя намного строже, чем судил бы другого в точно такой же ситуации. Если вы мысленно бичуете себя за глупый вопрос, заданный на уроке или на совещании, представьте себе, что этот вопрос задал кто‑нибудь другой. Какова была бы ваша реакция? И насколько вы вообще обратили бы на это внимание?

Тест постороннего

Первая половина 1985 года была для технологической компании Intel «мрачным и отчаянным» временем, по словам одного из её основателей Эндрю Гроува. До того Intel успешно продавала модули памяти, на которых специализировалась. Однако к 1984 году японские конкуренты научились делать модули, которые работали быстрее и лучше интеловских.

Топ‑менеджеры Intel наблюдали, как Япония захватывает всё большую долю рынка, а их собственная доля всё уменьшается, и бесконечно спорили, что делать. Их компанию просто выбивали с рынка. Может быть, переключиться на какой‑нибудь другой продукт? Но производство модулей памяти лежало в основе самого существования компании. Мысль, что Intel больше не будет делать микросхемы, казалась кощунством, практически искажением религиозного догмата.

В своих мемуарах под названием «Выживают только параноики» Гроув описывает разговор со вторым основателем компании, Гордоном Муром. Этот разговор позволил спасти Intel.

«Мы были подавлены. Я стоял у окна, глядя, как вдали крутится колесо обозрения в парке аттракционов „Великая Америка“. Потом я снова повернулся к Гордону и спросил: „Если бы нас выперли и совет директоров привёл бы нового СЕО, как ты думаешь, что он сделал бы?“ — „Убрался бы с рынка памяти“, — без колебаний ответил Гордон. Я долго молча смотрел на него, а потом сказал: „Знаешь что, давай мы с тобой выйдем в дверь, вернёмся и сделаем это сами“».

Стоило основателям Intel понять, что отказ от производства некогда знаменитых микросхем со стороны кажется очевидным выбором, решение было практически принято. Именно так компании удалось выбраться из бедственного положения середины восьмидесятых, переключившись с производства памяти на то, чем Intel славится сегодня, — выпуск микропроцессоров.

Мысленный эксперимент, который проделали Гроув и Мур, называется «тест постороннего». Представьте себе, что на вашем месте находится какой‑нибудь другой человек. Что он сделал бы в вашей ситуации? Когда нужно принять трудное решение, вопрос «Как поступить» осложняется другими, эмоционально нагруженными вопросами, такими как: «Моя ли вина, что мы оказались в такой ситуации?» и «Насколько сильно осудят меня окружающие, если я изменю своё решение?»

У этого теста есть вариация: можно представить себе, что это вы — посторонний. Допустим, вы студент. Вам осталось учиться ещё два года, но вы всё яснее понимаете, что выбранная профессия вас совсем не привлекает. Вы подумывали бросить учёбу, но мысль, что на неё уже потрачено несколько лет вашей жизни, так мучительна, что вы всегда находите повод остаться в университете.

Представьте себе, что вы другой человек и ваш разум каким‑то волшебством пересадили в тело человека по имени (впишите своё имя). Вы не чувствуете никакой ответственности за его прошлые решения, у вас нет потребности казаться последовательным или стремления доказать свою правоту. Вы просто хотите наилучшим образом использовать ситуацию, в которой очутились. Как будто у вас на шее висит табличка: «Под управлением новой администрации». А теперь скажите, какая перспектива вас больше привлекает: потерять ещё два года на получение диплома для (впишите своё имя) или уйти и заняться чем‑нибудь более интересным?

Тест на конформизм

В детстве я обожала свою двоюродную сестру Шошану: она была на два года старше и казалась мне потрясающе взрослой и утончённой. Однажды, когда наши семьи вместе отправились в поход, Шошана познакомила меня с песнями модной группы New Kids On The Block. Мы сидели в палатке Шошаны и слушали на её новом кассетном магнитофоне последний альбом группы. Шошана сказала: «Ух ты, сейчас будет моя самая любимая песня!»

Когда песня кончилась, Шошана спросила меня: «Ну как?» Я с жаром отозвалась: «Потрясающе, я думаю, что это и моя любимая песня тоже».

«Знаешь что? — сказала вдруг Шошана. — Моя любимая песня вовсе не эта. Эту я как раз терпеть не могу. Я просто хотела посмотреть, будешь ли ты обезьянничать».

Тогда мне стало очень стыдно. Но теперь я вижу, что этот эпизод был весьма поучительным. Называя эту песню своей любимой, я не лицемерила — она в самом деле показалась мне лучше других. Мне не казалось, что я это говорю только для того, чтобы произвести впечатление на Шошану. А потом, когда она раскрыла карты, я почувствовала, как моё мнение о песне меняется прямо в этот самый момент. Она внезапно показалась мне дурацкой. Уродской. Скучной. Как будто кто‑то включил прожектор, и в ярком свете сразу стали видны все её недостатки.

Теперь я использую фокус Шошаны, когда хочу проверить, насколько «моё» мнение — в самом деле моё. Если я ловлю себя на согласии с кем‑нибудь, то провожу тест на конформизм: представляю себе, как собеседник сообщает, что больше уже так не думает. Останусь ли я при прежнем мнении? Смогу ли отстаивать его в разговоре с этим человеком?

Представьте себе, что вы участвуете в стратегическом совещании и другой участник отстаивает мнение, что компании следует нанять больше сотрудников. Вы ловите себя на том, что киваете: «Да, верно, в итоге это сэкономит нам деньги». Вам кажется, что это мнение ваше собственное. Проверить поможет тест на конформизм. Представьте себе, что тот же коллега внезапно произносит: «Вообще‑то я пытаюсь изобразить адвоката дьявола. На самом деле я вовсе не считаю, что нам сейчас нужно нанимать людей». Услышав это, останетесь ли вы при мнении, что нанимать персонал следует?

Одна моя знакомая, женщина в возрасте под тридцать, задумалась о том, захочет ли когда‑нибудь детей. Она всегда предполагала, что в конце концов дети у неё будут, — но потому ли, что она сама этого хочет, или просто потому, что большинство людей в конце концов заводят детей?

Она провела мысленный тест на конформизм: «А что, если бы дети были не у большинства, а, например, у 30% всех людей? Я бы тогда всё равно обзавелась детьми или нет?» И она поняла, что в таком альтернативном мире перспектива иметь детей кажется ей уже не столь привлекательной. Благодаря этому мысленному эксперименту она выяснила, что её стремление к родительству гораздо слабее, чем ей казалось раньше.

Тест избирательного скептицизма

Собирая материал для этой книги, я наткнулась на статью, в которой утверждалось, что мышление солдата приводит людей к жизненному успеху. «Да ладно», — презрительно фыркнула я про себя и начала проверять методологию исследования. Конечно, результаты оказались никуда не годными.

Потом, очень неохотно, я проделала мысленный эксперимент: «А что, если бы в статье утверждалось, что мышление солдата мешает людям преуспеть в жизни?!»

Я поняла, что в этом случае моя реакция была бы совершенно иной: «Я так и думала! Надо обязательно упомянуть об этом исследовании в моей книге!» Такой контраст между моей реакцией в реальном мире и в альтернативном подействовал на меня как холодный душ: я поняла, что слишком доверяю данным, подтверждающим мою точку зрения.

Это вдохновило меня заново пересмотреть все научные исследования, результаты которых я собиралась использовать в своей книге, и хорошенько проверить их методологию на предмет изъянов — точно так же, как я только что проделала с этой статьёй, в которой делаются выводы в пользу мышления солдата. (К сожалению, должна сказать, что в результате мне пришлось выкинуть большинство ранее выбранных исследований.) Такой мысленный эксперимент я называю тестом избирательного скептицизма.

Например, кто‑нибудь критикует решение, принятое вашей компанией. Первое, что приходит вам в голову: «Этот человек рассуждает о том, чего не знает, поскольку у него нет доступа ко всем необходимым данным». Тест избирательного скептицизма выглядит так: представьте себе, что этот человек не ругает, а хвалит вашу компанию. Будете ли вы по‑прежнему думать, что весомое мнение по этому вопросу может высказать лишь специалист из соответствующей отрасли?

Допустим, вы феминистка и читаете статью, в которой написано, что феминистки ненавидят мужчин. В доказательство автор приводит несколько твитов совершенно неизвестных вам людей примерно такого типа: «Всех мужчин следует сжечь заживо! #всявластьженщинам #феминизм». Вы думаете: «Я вас умоляю. Разумеется, в любой группе можно найти идиотов или экстремистов, если хорошенько поискать. Столь однобоко подобранные факты не дают никакого представления о феминизме».

Тест избирательного скептицизма: представьте себе, что в статье приводятся односторонне подобранные высказывания людей из группы, которую вы не любите, например консерваторов. Как вы поступите в таком случае? Отвергнете ли выводы статьи на том основании, что в любой группе найдётся небольшое количество идиотов и этот факт ничего не говорит о группе в целом?

Тест на предубеждение статус‑кво

Мой друг Дэвид жил в своём родном городе в окружении друзей студенческих лет. Ему предложили потрясающую работу в Кремниевой долине, и он разрывался, не зная, соглашаться ли. Ведь здесь вокруг него такие замечательные друзья. Стоит ли покидать их ради хорошей работы?

И Дэвид провёл мысленный эксперимент: «Допустим, я уже живу в Сан‑Франциско и у меня там интересная и хорошо оплачиваемая работа. Захочу ли я уволиться и переехать обратно в родной город, чтобы быть поближе к друзьям?» И он понял, что не захочет.

Мысленный эксперимент Дэвида помог ему понять, что его взгляд на ситуацию, скорее всего, объясняется когнитивным искажением, которое называется «предубеждение статус‑кво», — стремлением сохранить ситуацию, в которой находишься в данный момент. Ведущая гипотеза, объясняющая это когнитивное искажение, состоит в том, что мы стремимся избегать потерь: страдание от потери сильнее, чем удовольствие от аналогичного по масштабу приобретения. Поэтому мы неохотно меняем сложившееся положение: ведь даже если от перемены нам станет лучше, мы больше сосредоточены на будущей потере, чем на будущем выигрыше.

Я называю мысленный эксперимент Дэвида проверкой на предубеждение статус‑кво.

Если нет, значит, нынешняя ситуация привлекает вас не столько своими плюсами, сколько тем, что вы в ней уже находитесь.

Тест на предубеждение статус‑кво можно применять не только для личных решений, но и для политических. [...] Когда вы рассматриваете и отвергаете какое‑либо из предложенных изменений в обществе, это удачный момент проверить себя на предубеждение статус‑кво. Рассмотрим в качестве примера исследования, направленные на увеличение продолжительности человеческой жизни. Если учёные найдут способ удлинить жизнь человека вдвое, примерно с 85 лет до ста семидесяти, хорошо ли это будет? Нет, если верить многим людям, с которыми я обсуждала этот вопрос. «Если мы станем жить так долго, прогресс ужасно замедлится, — утверждают они. — Нужно, чтобы старые поколения вымирали, освобождая место новым поколениям с новыми идеями».

Чтобы проверить себя на предубеждение статус-кво, давайте представим, что человек от природы живёт в среднем 170 лет. Но затем определённая генетическая мутация сокращает жизнь среднего человека до 85 лет. Вы обрадуетесь? Если нет, то, возможно, вы на самом деле не считаете, что за ускорение общественного прогресса можно заплатить сокращением продолжительности жизни.

Распространённые мысленные эксперименты

Мысленные эксперименты — не предсказания оракула. Они не укажут, что истинно, что справедливо или какое решение вам следует принять. [...]

На самом деле мысленные эксперименты только показывают, что ваши доводы меняются, когда меняется мотивация. Принципы, которыми вы руководствуетесь, и возражения, которые приходят вам в голову, зависят от ваших мотивов: стремления поддержать свой имидж или положение в группе; стремления внедрить политику, защищающую ваши интересы; страха перемен или боязни быть отвергнутым.

Когда вы ловите себя на мотивированном рассуждении — обнаруживаете ранее не замеченные изъяны в структуре эксперимента или то, как ваши предпочтения меняются при изменении вроде бы незначительных деталей сценария, — это разрушает иллюзию, что ваше первоначальное суждение и есть объективная истина. Вы начинаете по‑настоящему осознавать, что ваши начальные суждения — лишь стартовая площадка для исследования вопроса, а не конечная точка.

«Мышление без слепых зон» пригодится тем, кто не хочет идти на поводу у мозга‑обманщика и становиться заложником определённого типа мышления. Автор книги расскажет о распространённых когнитивных искажениях и научит рассуждать объективно.