«GTA 6 как Моисей, Call of Duty и Far Cry — дойные коровы»: интервью с генпродюсером IGM Максимом Лустой

Чего ждут во всём мире от игровой индустрии, какое место в этом занимают российские разработчики и есть ли будущее у экранизаций игровых вселенных — обо всём этом поговорили с Максимом Лустой, генеральным продюсером IGM, крупнейшего игрового сообщества в Рунете.

Максим Луста

Генеральный продюсер IGM.

— Видеоигры на ПК и консолях стали частью массовой культуры. Игры цитируют фильмы и наоборот. Кажется, что ещё 10 лет назад к этой сфере относились как к развлечению гиков. Что изменилось?

— Помогли цифровые технологии. Игры развивались вместе с компьютерами. Во многом именно игры влияли на техническую эволюцию, требуя всё больше мощностей для воспроизведения. В 1993 году NVIDIA начала производить графические процессоры для видеоигр, потому что верила в грядущий прорыв отрасли. В прошлом году они ворвались в топ компаний по капитализации в мире: NVIDIA стоила в моменте 3 триллиона долларов и обогнала Apple.

Постепенно люди поняли, что видеоигры — развлечение не хуже книг. В играх тоже присутствует сторителлинг, но ещё мы можем сами влиять на происходящее. Пока мы не совершим какое-то действие, история не развивается. Можно сравнить это с чтением. Чтобы узнать, что будет, нужно перелистнуть страницу. Однако в играх процесс переворачивания страницы гораздо интереснее.

— Хидэо Кодзима считает, что игры не могут называться искусством, потому что они продукт массового потребления. А вы как думаете?

— Мы можем называть игры искусством, потому что в них есть сюжет, сценарий, дизайн, актёры, режиссура. Если посмотреть на пирамиду всех искусств человечества, то видеоигры будут занимать вершину. Они объединяют в себе все остальные виды искусства.

Композитор Ханс Циммер в одном интервью признавался, что сейчас симфоническая музыка никому не нужна и оркестры живут за счёт двух работодателей — это видеоигры и кинематограф. 

Под определение искусства видеоигры попадают. А вот стоит ли их так называть — это всё философские разговоры, с которыми сложно спорить, да и не нужно. История расставит всё на свои места. Про кинематограф тоже в самом начале говорили, что это какие-то дурачки на экране танцуют, а британский театр при Шекспире считали развлечением бедняков. Когда видеоигры потеряют последние нотки маргинальности, все начнут считать их искусством автоматически. 

— Массовая экранизация игр — дело времени? Как вы оцениваете опыт The Last of Us?

— The Last of Us — это отличный рабочий пример симбиоза кинематографа и игровой индустрии. Я долго ждал, когда начнутся качественные экранизации по видеоиграм, потому что это вторая жизнь истории, которую ты сам пережил. 

Правильный подход для экранизации игр — когда автора допускают к съёмкам и сценарию. Нила Дракманна, автора и идейного вдохновителя видеоигры The Last of Us, пригласили участвовать в производстве сериала. И посмотрите, как здорово вышло!

Я получил удовольствие от просмотра. Мне дали больше подробностей игрового сюжета, расширили мир игры. Например, третья серия рассказывает историю персонажей Билла и Фрэнка — в игре они второстепенные герои, и ты про них узнаёшь из обрывков информации. В том числе из предсмертной записки Фрэнка. И теперь сюжет этой записки мне показывают в сериале. То есть целая серия была посвящена одному артефакту и связанным с ним персонажам. Это ностальгия, это кайф.

Экранизация Fallout — тоже хороший пример сериала, который расширяет вселенную игры. И там тоже была синергия между разработчиками игры и кинематографистами. 

Кинокомпании поняли, как нужно подойти к съёмкам, чтобы это понравилось зрителям. Аудитория сериала — это аудитория игровой франшизы, которую экранизируют. И если костяку фанатов понравится кино, то это разрастётся дальше. Продажи The Last of Us и Fallout подскочили после выхода сериалов. А кинематографисты получили новые просмотры. Это выгодно всем.

— Кажется, с выходом «Киберпанка» в 2020 году в игровой индустрии наступил кризис. С чем это связано и почему ожидание от продукта часто не совпадает с реальностью? 

— Разработка стала сложнее, дороже, дольше и требует большего количества специалистов. Цикл разработки AAA-игр сейчас 3–5 лет. Если брать GTA 6, то вообще непонятно, сколько они её делали. Надеюсь, что они потом расскажут, как у них это происходило. 

Создатели Cyberpunk 2077 два раза переносили релиз игры из-за сотен багов. В первый раз фанаты их поняли, во второй акции компании на бирже начали падать. У боссов возникла дилемма. Можно было выпустить что есть, хоть и не в идеальном варианте. Акции вырастут и продажи пойдут. Другой вариант — опять переносить и терять деньги. Такая же ситуация бывает у студий с конкретным инвестором, на них тоже давят: выпускайте сейчас или возвращайте финансирование. Часто компании сдаются и выбирают выпустить неготовую игру, а потом доработать. Игровая индустрия — это бизнес, и приходится принимать сложные решения.

Дорабатывать игры после релиза постепенно становится нормой. No Man’s Sky, например, даже премию получили за лучшую поддержку игры. Выпустили кусок непонятно чего, в который почти невозможно было играть. Через пару лет вырулили, сделали хорошую игру. Игроки всё простили. С Cyberpunk 2077 случилось примерно то же самое. 

Хотя геймерское комьюнити и очень лояльное, осадок у него всё равно остаётся — отсюда и ощущение кризиса в индустрии. Компаний как Rockstar Games всего две-три в мире. Только они могут сказать: «Мы разрабатываем игру и будем переносить релиз столько, сколько захотим. Мы выпустим, и вам точно понравится, но когда — будем решать мы».

— Baldur's Gate III — показатель того, какие игры нужны сообществу? На старте мало кто верил, что механика из настольной игры Dungeon & Dragons так понравится игрокам.

— Baldur's Gate III просто очень качественный продукт. Это та самая игра, которую ты купил в день релиза и можешь проходить без проблем. С багами там столкнулись единицы. Это игра с большим виртуальным миром, нелинейным сюжетом, но главное — это продолжение культовой серии. Примерно то же самое, если выйдет Half-Life 3 — и в неё будут играть все, потому что это культурный феномен.

А ещё у создателей Baldur's Gate III была качественная рекламная кампания в социальных сетях. Они показали сцену с медведем, который идёт на главного героя. Потом кадр меняется — и показывают белочку с отвисшей челюстью. Этот момент разлетелся на мемы. Они классно обыграли либеральную повестку и тем самым привлекли к себе ещё больше внимания.

— Если разработчики AAA-игр в стагнации, может, будущее за инди-разработчиками, которые не боятся экспериментировать и меньше рискуют?

— Безусловно. Ветер перемен идёт как раз из инди-игр. У инди-разработчиков нет больших ресурсов, но из-за этого мозг лучше работает, адаптируется и придумывает классные решения. Мы знаем много игр, которые были созданы одним человеком. Просто этот человек был упорным и не бросал своё дело, и продукт взлетал. 

Далеко за примером ходить не надо — Minecraft. Типичная инди-игра стала многомиллиардным направлением в игровой индустрии. Это культурный феномен, который до сих пор развивают. 

Да, безусловно, есть пассионарии из сферы AAA-игр. Кто осмелится сделать Death Stranding, симулятор ходьбы и доставки, если не Хидэо Кодзима? И так круто сделать! Но таких единицы. Потому что ААА-игры — это чистая коммерция.

— Отечественный геймдев прошёл большой путь от «Тетриса» и «Петьки» к Atomic Heart и Escape From Tarkov. У нас есть свои издатели и дистрибьюторы, но количество выходящих игр в год гораздо меньше относительно других стран. В чём проблема? 

— Это ложное ощущение. От российских разработчиков выходит очень много игр в мире. Но как только игра становится популярной и начинает приносить деньги — разработчики пытаются покинуть территорию СНГ и спокойно работать на весь мир. 

Российских разработчиков в индустрии много, просто они не находятся в России. Чтобы компании с сотрудниками оставались в стране, должны быть определённые условия в международной торговле и стабильные политические процессы. Необходима уверенность в завтрашнем дне, а не решение очередных проблем с платежами, которые не проходят. 

Плюс видеоигры не могут быть локальными — их истинный успех исключительно на глобальном рынке. Ребята, которые сделали Homescapes, переместили штаб из Вологды в Ирландию. Огромная компания с миллиардными оборотами, одна из самых успешных российских компаний по разработке мобильных игр. То же самое с Atomic Heart: они в прессе всеми способами открещиваются от офиса в России, потому что находятся в кипрской юрисдикции.

Сделали «Смуту» — историческую игру от российской игровой студии. Но насколько она финансово успешна? Сyberia Nova не отчитывалась ни по количеству реализованных копий, ни по количеству людей, которые поиграли в неё. Здесь много вопросов. 

— «Смуту» называли российским ответом «Ведьмаку» — работали над ней долгое время, вложили огромное количество денег. Что в итоге? Почему проект считают недоделанным? 

— Я думаю, главная причина, что им не хватило пары лет для полировки. Поэтому они заполняли пустоты ходьбой: сходи туда, принеси это. Но это абсолютно логичное решение. Скорее всего, у них стояли довольно жёсткие сроки: если не выпустили бы вовремя, с них бы требовали деньги обратно или что-то подобное. 

У нас никто не понимает из тех, кто даёт деньги, что игра — сложный продукт. Ну, ходят же красиво, бегают. Всё, готово, выпускаем.

— Есть ли какие-то жанры или направления, которые были сделаны в российской индустрии лучше, чем в мировой? 

— Я могу назвать игры, которые очень круты в своём жанре. Но в них есть и другие глобальные игроки со своими продуктами.

Можно сказать, что жанр боевых авиасимуляторов особенно хорошо получается у наших разработчиков. С тёплым чувством вспоминаю «Блицкриг», rts-стратегию про Вторую мировую войну. «Ил-2 Штурмовик» — авиасимулятор тоже про Вторую мировую. War Thunder — отличная игра. Помню, что когда запустил её на PlayStation 4 в 2015 году, то был потерян на месяц — получал удовольствие от красивых, захватывающих авиабоёв. Atomic Heart, духовный наследник Bioshock, с красивейшим визуалом и более хардкорной игрой. В каждом жанре у нас есть представители отечественной разработки, которые являются топовыми. 

— Какие из уже анонсированных, но ещё не вышедших игр могут выстрелить в этом году или в ближайшем будущем? GTA 6, конечно, берём за скобки, это читерство.

— Я уже был на низком старте. Интересный вопрос, потому что GTA 6 как Моисей. Вот он подходит к воде, и вода перед ним расходится в стороны. Здесь то же самое. GTA 6 скажут дату выхода — и все остальные разработчики перенесут релизы своих игр подальше. Потому что люди будут брать отпуска и играть до полусмерти.

Death Stranding 2 уже не удивит, это скорее продолжение для фанатов. Что делает CD Projekt RED, разработчики игры «Ведьмак», пока не понятно. Я лично ничего особенного не жду.

Про Kingdom Come 2 тоже пока сложно сказать, они особо ничем не делятся. Серии Assassin’s Сreed, Call of Duty, Far Cry — это дойные коровы, которые вряд ли предоставят что-то высокохудожественное. 

Обычно игры становятся вехами, когда от них ничего не ждут. С Baldur's Gate III предполагали, что она будет хорошей. Но что настолько крутой, словно лавина сошла, — нет. Сложно гадать на кофейной гуще — думаю, по факту выстрелит какая-нибудь тёмная лошадка.