Философ Скрябин, алкоголик Мусоргский и ещё 5 композиторов, к которым слава пришла не сразу

Сергей Рахманинов

Нынешние поклонники фортепианных концертов могли бы никогда не услышать шедевры Рахманинова, если бы не его огромная сила воли и безграничная любовь к инструменту. На заре карьеры дела у Сергея Васильевича шли не очень: материальные затруднения, житейская неустроенность, помноженные на синдром самозванца, играли против юного композитора.

В марте 1897 года Рахманинов столкнулся с провалом, после которого он думал забросить музыку. Его Первая симфония, исполненная в Петербурге, вызвала шквал критики. Произведение называли адским, однообразным, скучным, декадентским и лишённым «всего национального русского». А самого Сергея Васильевича — неуравновешенной, болезненной и извращённой натурой. Он погрузился в депрессию и даже обращался за гипнозом к известному психотерапевту Николаю Далю.

Вернуться к творчеству у Рахманинова получилось лишь спустя три года. А следующую симфонию он написал только через 12 лет после разгромного концерта.

Густав Малер

При жизни австрийский композитор был востребован как дирижёр, а вот его сложные и подчас экспериментальные симфонии не пользовались популярностью у современников. В конце XIX века в отношении его произведений чаще всего можно было услышать нечто вроде: «Это нагромождение музыки всех родов, его мелодии — плохо обтёсанные глыбы посредственного достоинства». После исполнения Первой симфонии, по свидетельству современника, «по всей музыкальной прессе прокатился вопль негодования». А всё потому, что Малер любил вплетать «неклассические» звучания. Он использовал даже колокольчики, которые обычно повязывают на шею коровам.

Амбициозный композитор с трудом переживал критику. Но он был уверен, что потомки оценят его творчество по достоинству. «Моё время придёт», — так говорил сам Малер, и эти слова оказались пророческими. Сегодня его симфонии звучат на лучших мировых сценах.

Александр Скрябин

Сейчас его называют гением, новатором, символом сложной и противоречивой эпохи начала XX века. Но в ту пору сочинения Скрябина, которые ломали строгие композиторские каноны, публика считала по меньшей мере странными. Концерт, на котором впервые исполнили Вторую симфонию, превратился в форменный скандал. «Какофония» — язвительно отозвался о произведении музыкальный мэтр и учитель Скрябина Антон Аренский.

Однако это никак не повлияло на мнение самого Александра Николаевича о своём творчестве. Он продолжил работать над сочинениями, параллельно изучая философию и психологию. Бывали моменты, когда семья Скрябиных едва сводила концы с концами, но композитор не сдавался. Премьера «Прометея» в Москве, которая стала чуть ли не главным событием в его жизни, наконец принесла Скрябину успех: в течение получаса публика не расходилась, вызывая на сцену автора и дирижёра. Через неделю поэму повторили в Санкт‑Петербурге, а затем она зазвучала на сценах Берлина, Амстердама, Лондона и Нью‑Йорка.

Франц Шуберт

Этот композитор стал поистине героем не своего времени. Ему не довелось увидеть на большой сцене ни одной из девяти своих симфоний. Из шестисот песен было напечатано около двухсот, а из двух десятков фортепианных сонат — только три. Многие сочинения музыканта были найдены лишь после его смерти.

Особо трагичным выглядит тот факт, что единственный прижизненный концерт, который удалось собрать друзьям Шуберта, имел огромный успех. Однако вскоре после него композитор скоропостижно скончался. И лишь спустя десять лет Девятая симфония, случайно обнаруженная Робертом Шуманом, привлекла внимание мировой общественности к симфонисту Шуберту.

Дмитрий Шостакович

Кажется, что вся жизнь советского композитора — сплошные крайности. Шостакович познал славу и опалу, популярность и нужду, дружбу и вражду со Сталиным. Чего стоят слухи, что разгромную статью «Сумбур вместо музыки», вышедшую после премьеры оперы «Катерина Измайлова», редактору надиктовал лично вождь народов.

Этот провал заставил композитора всерьёз опасаться за свою жизнь и свободу: против него развернули настоящую травлю. Однако Дмитрию Дмитриевичу удалось отделаться малым: из репертуара вывели только Четвёртую симфонию. В годы Великой Отечественной войны его Седьмая симфония стала одним из символов мужества защитников блокадного Ленинграда. Но в 1948 году Шостакович вновь впал в немилость руководства страны после постановления ЦК, в котором творчество многих композиторов называлось чуждым советскому народу и культуре.

Долгие годы Шостаковичу придётся балансировать между «идейным» музыкантом, заигрывающим с номенклатурой, и свободным творцом. Дать волю своему воображению у него получится только после смерти Сталина. Кстати, узнать больше о жизни автора знаменитой Ленинградской симфонии можно в новом подкасте «По классике», который ведёт Дмитрий Маликов. Второй выпуск посвящён творчеству Шостаковича.

Эрик Сати

Эксцентричный француз был одним из самых влиятельных персон в истории музыки XX века, тем не менее критики того времени считали его творчество неинтересным и бессмысленным. Его произведения даже называли «мебелировочными», поскольку они отображали повседневную жизнь. А ещё Сати славился своей иронией, граничащей с сарказмом. Он высмеивал классическое искусство с его строгими формами и приверженностью высоким смыслам. Чего стоят только названия некоторых из его произведений: фортепианный цикл «Засушенные эмбрионы», «Три пьесы в форме груши» или поэма для оркестра «Ангорский бык».

Чтобы свести концы с концами, Сати даже приходилось писать музыку для кабаре. Тем не менее под впечатлением от его реформаторских идей находились другие композиторы‑модернисты: Дебюсси, Прокофьев, Равель, Стравинский. А настоящим пропагандистом творчества Сати спустя полвека стал американский музыкант‑авангардист Джон Кейдж.

Модест Мусоргский

Сегодня весь мир восхищается «Борисом Годуновым» и «Хованщиной», но у современников Мусоргского они вызывали лишь критику и насмешки. К концу жизни Модест Петрович спился и обнищал.

Мусоргский был дворянином, но детство провёл среди крестьянских детей. Из‑за этого композитор идеализировал народ и простую «русскую душу». Именно поэтому главным действующим лицом оперы «Борис Годунов» стал не человек, а собирательный образ народа. Смена духовной парадигмы и смысловое новаторство не понравилось академической общественности. Оперу долго не ставили из‑за «несценичности». Даже друг Мусоргского Римский‑Корсаков указывал Модесту Петровичу на огрехи инструментовки. Хотя сам композитор считал эти места находками, передающими живую шероховатость характеров.

После развала «Могучей кучки», членом которой Мусоргский был с момента основания, композитор впал в глубокую депрессию и запил. Он умер в больнице от приступа белой горячки. Лишь спустя много лет слушатели доросли до глубокого понимания его концептуального композиторского стиля.